Уходящий год в России запомнится не только аномальной летней жарой, но и непредсказуемой зимой - с ее снегопадами и ледяными дождями, парализовавшими главные аэропорты страны [обсуждение]

Евгений БЕЛЯКОВ — 29.12.2010

Никто уже и не отрицает, что все это - последствия глобального потепления. И, как утверждают многие эксперты, вызвано оно деятельностью человека. Что ждет нас в дальнейшем, как природа будет отвечать на то, что мы ее активно используем и опустошаем запасы? Об этом и многом другом - в интервью с министром Юрием Трутневым.

СКОЛЬКО У НАС ОСТАЛОСЬ НЕФТИ И ГАЗА?

- Юрий Петрович, как ни крути, а для нашей страны главный хлеб - все-таки нефть. На сколько ее хватит?

- На сколько именно ее хватит, зависит от цены. При цене $60 за баррель можно добывать одно количество нефти, а при цене $120 - совсем другое. Понятно, что если она дороже, то есть смысл тратить деньги, чтобы извлечь больше нефти из менее доступных месторождений. Поэтому эта цифра постоянно плавает. Но сегодня обеспеченность составляет порядка 30 лет.

- Это разведанный запас?

- Да. Но у нас еще есть шельф. Если мы наконец начнем им заниматься, то этот горизонт существенно раздвинется.

- А с газом как?

- Запасов газа существенно больше, чем нефти. Так что углеводороды у нас пока что есть. Я, кстати, как-то разговаривал с бывшим министром экономики США и задал ему вопрос: как вы относитесь к тому, чтобы консервировать месторождения? Он говорит: очень не хотелось бы, чтобы следующие поколения жителей страны жили за счет нефти. Пусть они живут за счет интеллекта. Поэтому надо добывать максимальное количество нефти и газа, продавать, а деньги вкладывать в образование и интеллект. Это абсолютно здравая мысль.

- Но мы столько лет говорим о том, что надо слезть с этой иглы, но никак не слезаем...

- Почему-то все считают, что нефтегазовая промышленность - это, как вы говорите, некая зависимость: открыл задвижку - и разбогател. На самом деле разработка месторождений - это сложнейший технологический процесс. Почему я упорно пытаюсь внести предложения по либерализации законодательства на шельфе? Ведь дело не только в дополнительных баррелях. Если мы научимся строить ледостойкие платформы, морские трубопроводы, экологически безопасные суда, геофизическое оборудование и системы мониторинга - это огромный пласт высокотехнологичных заказов для нашей промышленности. За счет уже имеющихся в наших недрах полезных ископаемых можно обеспечить заказами десятки крупных предприятий, новые отрасли создать. Это такой шанс, упускать который мы в принципе не должны.

- Но ведь это очень дорого...

- Правильный и интересный вопрос. Возьмем сейчас месторождение, удаленное от берега - то есть крайне сложное с точки зрения разработки. Что стране выгоднее: не разрабатывать его или разрабатывать, предположим, при нулевом налогообложении, когда рентабельность у предприятий будет минимально необходимой для того, чтобы жить? Конечно, выгоднее разрабатывать. Потому что там люди будут работать и получать зарплату, а мы будем давать заказы заводам. Поэтому, снижая налоги, можно увеличивать коэффициент извлечения нефти и осваивать труднодоступные месторождения.

- А ограничения будут сняты на участие иностранцев в разработке и освоении наших недр?

- Я не знаю, какое решение будет принято правительством. Но моя позиция однозначна. Все месторождения должны быть доступны для любых инвесторов: отечественных или иностранных. Я не вижу никаких проблем с точки зрения освоения месторождений на континенте. А вот ситуация на шельфе несколько иная. Сейчас у нас там всего две компании - «Роснефть» и Газпром, обеспеченные запасами на десятки лет вперед. И, на мой взгляд, надеяться на то, что они быстро и энергично все разведают и освоят, сложно. У нас на шельфе есть лишь два реализованных проекта («Сахалин-1» и «Сахалин-2»). И оба - с иностранными инвесторами. Причем дело не в том, что у нас ума не хватает или денег, просто шельф - это гигантская территория. И чтобы пробурить там одну скважину, нужно от $100 млн. и выше. А если промахнутся? Бюджет не каждой компании такой удар выдержит. А промахи бывают. Поэтому во всем мире есть практика: шельфовые месторождения осваивают консорциумы крупных инвесторов из разных стран. За примерами далеко ходить не надо. Норвегия сегодня добывает на шельфе около 260 млн. тонн нефти. Они просто собрали все мировые технологии. И вот результат - хотя они гораздо позже начали заниматься нефтеразработками, чем мы, но сегодня являются лидерами в освоении морских месторождений. Почему мы не делаем так же, для меня большая загадка.

КИТАЙ ТРАТИТ НА ЭКОЛОГИЮ БОЛЬШЕ, ЧЕМ МЫ

- Сколько времени у вас как у министра тратится на охрану природы, а сколько - на использование ее богатств?

- Все больше и больше времени трачу на экологию и охрану природы. Конечно, когда я только стал министром (в 2004 году), то взялся сразу за ситуацию с недропользованием. Ведь это сокровищница страны, самые большие деньги. А творилось непонятно что. Необходимо было установить правила. Многое с тех пор изменилось, в десятки раз выросли платежи в бюджет.

Теперь же все больше внимания требуют вопросы охраны окружающей среды. По этой части у нас сегодня примерно то же самое, что в 2004 году по недрам было. Серьезной законодательной базы нет, и, самое главное, нет хотя бы в целом обозначенного государством направления развития. Сейчас все это исправляем. Нами подготовлено около десятка законопроектов. Если их удастся принять, то лет через 15 - 20 мы точно будем жить в другой стране с точки зрения экологии.

- Бюджет на 2011 год принят. Увеличены ли в нем расходы на защиту природы?

- Да. Но главное, на мой взгляд, не деньги. Самое важное - новые законы. Ведь как у нас сейчас происходят выбросы с какого-нибудь промышленного предприятия? Его собственник является в госорган и говорит: смотрите, я написал план природоохранных мероприятий. Через 10 лет у меня будет так чисто, вы себе даже не представляете. Поэтому вы мне, пожалуйста, установите на этот срок возможные сбросы по факту: то есть сколько я гажу, столько и хочу гадить. А я начну экологией потихонечку заниматься. И по сегодняшнему законодательству ему говорят: пожалуйста, любезный, продолжайте на здоровье. Через 10 лет он опять приходит и говорит: знаете, не получилось ничего с экологией. Но у меня новый план есть. И так по кругу... Поэтому главное - введение другого законодательного регулирования.

- Промышленник скажет: смотрите, Китай поднялся, потому что вообще природу не охраняет. А вы сейчас так обложите их, что опять промышленный спад начнется...

- Объясняю про Китай. У них сегодня десятки миллиардов долларов тратится на охрану природы. Нам об этих цифрах пока даже мечтать сложно. Теперь давайте посмотрим с другой стороны. В Европе переход на наилучшие существующие технологии осуществлен уже лет 40 назад. И это является точкой отсчета. Например, есть лучшая технология выплавки стали, при этом на тонну приходится такое-то количество выбросов.

Вписываешься в это количество - ты герой, не вписываешься - значит, надо менять технологию или платить. Конечно, представители нашего бизнеса говорят сегодня о том, что и так кризис, трудно, какая экология, модернизация? Но я абсолютно уверен в том, что другого пути просто нет. И надо честно признать, что модернизация - это не только пряники. В первый период для предприятий возникнут дополнительные сложности - надо будет привлекать кредиты, закупать новое оборудование. Но в этом случае через 5 - 7 лет мы построим конкурентную экономику. А если ничего не делать, экономика загнется: ведь на старом оборудовании нельзя работать вечно.

ПОЧЕМУ РОССИЯНИН НЕ ВИДИТ РОССИЮ

- А как сейчас обстоит дело с охраняемыми территориями? В Приморье есть уникальные кедровые ареалы, но они сегодня никем не защищены...

- Нам сейчас нужно разобраться до конца с уже существующей системой особо охраняемых природных территорий (ООПТ). У нас их довольно много - около 200. Это действительно красивейшие места. Но в то же время мы их достаточно плохо охраняем. На это мало денег, мало людей этим занимаются. Сейчас главная задача - не создавать новые, а привести в порядок уже имеющиеся.

- Это реально?

- Абсолютно. Сравните, сколько зарабатывают с особо охраняемых природных территорий в других странах. Там не на порядок, а на порядки разница.

- Так это у них, у нас все на другом уровне.

- У них, у нас... Мы все прекрасно знаем, что если сегодня приехать на любой курорт (хоть южный, хоть северный, хоть в Европе, хоть в Азии), то количество наших с вами соотечественников, которые там оставляют немалое количество денег, будет господствующим по отношению к другим странам.

- Вы думаете, туристы в наши леса пойдут?

- Да, пойдут. Могу сказать, что не видел человека, который, например, слетал бы на Камчатку и сказал: да ну, неинтересно. Я уверен, у особо охраняемых природных территорий должны быть не только функции типа «огородить колючей проволокой, охранять и никого не пущать». Надо предоставлять возможность россиянам и туристам из других стран бывать в красивейших уголках страны. Конечно, экологи нам сразу говорят, что это нанесет ущерб. И в какой-то степени будут правы. Но нанесет ущерб лишь в том случае, если там не будет инфраструктуры, дорожек, ресторанов, туалетов, гостиниц. А если людям будет где пройти, где за территорией оставить автомобиль, если там будет экскурсионная программа, где перекусить, будет уборка мусора, то никаких проблем нет.

КИОТСКИЙ ПРОТОКОЛ УМЕР

Как пострадали заповедники от пожаров этим летом?

- Огнем повреждено около 100 тысяч гектаров леса в ООПТ. Это на 30% больше, чем в прошлом. Всегда жалко, когда горит лес, звери страдают, птицы. Борьба с пожарами в особо охраняемых территориях проблематична. Там нет инфраструктуры, дорог. Обнаружить и локализовать пожар на такой территории сложно. Поэтому нужен переход на следующий уровень, слежение с помощью спутников и беспилотных летательных аппаратов. Мы этим занимаемся, но сказать, что у нас полный контроль, нельзя.

- А как повысить точность прогнозов? С погодой ведь творится черт-те что...

- Эта проблема есть. Сеть наблюдений Росгидромета существенно устарела, ее надо оснастить современным оборудованием. Но здесь все не так просто. К примеру, недавно мы установили в Росгидромете новый суперкомпьютер, и первый вопрос, который я задал им: компьютер стоит, прогнозы лучше будут? Они говорят: ну, не очень. Потому что нужна еще разветвленная современная сеть, данные которой и будет обрабатывать компьютер. В общем, Росгидромету надо существенно модернизироваться и учиться прогнозировать точнее. Изменение климата - это не обязательно равномерное глобальное потепление. Это прежде всего увеличение количества опасных природных явлений и уменьшение степени их прогнозируемости.

- Это происходит сейчас?

- Конечно. Мы же это видим. В МЧС есть хороший анализ, насколько увеличилось количество ураганов, наводнений и т. д. То есть природа разбалансируется. Это совершенно очевидно.

- Через 2 года заканчивается действие Киотского протокола, который регулировал выбросы парниковых газов в мире. Но саммит в Копенгагене, который должен был продлить его действие, год назад провалился. Почему?

- Он провалился из-за того, что экономические интересы человечества оказались главнее экологических. Все страны на том саммите разбились на три группы. Европа говорила: давайте объединимся, возьмем на себя обязательства. Вторая группа, куда входят США, сказала: мы, конечно, будем заниматься климатом, но мы сами разберемся как. Примерно такую же позицию заняли Китай и Бразилия. И, наконец, третья группа вообще заняла великолепную позицию: мол, вы там со своей промышленностью портите нам окружающую среду, поэтому дайте нам денег, чтобы мы могли пережить последствия тех безобразий, которые вы устроили.

- А Россия в какую группу входит?

- Скорее во вторую. Мы были одними из тех, кто наиболее эффективно работал по первому Киотскому соглашению. На долю России приходилось более 50% снижения объемов выбросов. Мы все выполняем и готовы выполнять дальше. Но мы не хотим брать на себя всю тяжесть ответственности за планету, она все-таки общая, поэтому нужно договариваться. Но не получилось. Помню, тогда в Копенгагене до 5 утра сидел, потом просто встал и ушел, потому что понял, что это ничем не закончится. В этом отношении абсолютно другую альтернативу предложил «тигриный саммит», который прошел в Санкт-Петербурге. Все страны взяли на себя обязательства - и теперь понятно, кто и что будет делать.

- А чем грозит такая безответственность?

- Ответ природы на какие-то наши действия возникает не раньше чем через 50 лет. Поэтому договоримся мы сейчас или через 10 - 15 лет, но уже в ближайшие 50 лет нам, живущим на планете Земля, придется расхлебывать то, что натворила мировая промышленность в двадцатом веке. Так что это еще случится, и не раз: и аномально жаркое лето, и наводнения, и ураганы, и другие крайне серьезные природные явления.

ЧТО ЕЩЕ СПРАШИВАЛИ

Про отношения со СМИ

- Вы долгое время являлись главой Пермской области и были, можно сказать, единственным губернатором в стране, кто не развивал собственные СМИ. При этом вы очень уверенно себя чувствовали в Перми. А ведь считается, что собственные СМИ - это некая защита. Как вам так удавалось?

- Банально, но это так - отношения со средствами массовой информации можно строить на основе взаимного уважения и прозрачности. Если ты готов искренне говорить и о том, что у тебя получается, и о том, что у тебя не получается, люди это видят. А чем больше прозрачности и искренности в отношениях, тем меньше желания взять пыльные мешки и друг друга по очереди ими охаживать.

- Неужели у вас не было в окружении мудрого заместителя, который бы приходил и говорил: это неправильно, у всех есть свои газеты...

- Не знаю, повезло мне или нет. Но у меня за контакты со СМИ отвечал врач, спортивный. Он такого не говорил.

- Сейчас вы занимаете место очень горячее. Сами знаете, сколько денег вокруг природы и ресурсов крутится. Будучи министром, много врагов нажили?

- Знаете, я придерживаюсь, может, старой, но справедливой поговорки: делай что должно - и будь что будет. А если при этом возникают враги, значит, так должно быть, если не возникают - слава богу. Вот, собственно, и все.

А В ЭТО ВРЕМЯ

В России выявили 194 «горячие» экологические точки

Это те места, в которых скопилось огромное количество загрязняющих веществ. Чаще всего это отходы производства, например свинца, или большие объемы пестицидов. То есть все, что травит воду, людей. В 2011 году Минприроды получит первые деньги на уборку этих территорий. Причем в первую очередь будут зачищать именно те, что более токсичны и находятся вблизи населенных пунктов. Предотвращенный экологический ущерб в денежном выражении составит около 3 трлн. рублей.

Вот несколько самых грязных мест России:

Хабаровский край (Комсомольск-на-Амуре): отходы производства борной кислоты - 2 млн. тонн. Соединения бора в подземных водах превышают ПДК в 466 раз.

Иркутская область (Усолье-Сибирское): почвы, загрязненные ртутью, - более 10 тыс. тонн. В донных отложениях Братского водохранилища - более 64 тонн ртути.

Курганская область (захоронения опасных веществ разбросаны по всему региону): 11 млн. тонн запрещенных и не пригодных к применению пестицидов.

Республика Бурятия (г. Закаменск): 45,6 млн. тонн отходов обогащения (сульфидных минералов) с образованием серной кислоты в результате их окисления.

29.12.2010